Я всю жизнь мечтал побывать на горной реке и половить хариуса. И вот обстоятельства сложились таким чудесным образом, что я с четырьмя товарищами поздним вечером трясусь в фургончике УАЗ, прозванном в народе «батон», по лесовозной дороге в сторону поселка Снежный.
Предводительствовал Александр, фанат ловли хариуса. Самым разговорчивым был Сафарыч – заядлейший рыбак, охотник и любитель байки порассказывать. Николай ехал на хариуса впервые. За рулем – Руслан. Он хариуса раньше уже ловил, но сильно не увлекался подобной рыбалкой. Перед поворотом на поселок сделали остановку, достали ружья, выпили по стакану водки (сославшись на традицию), налили и водителю. Рядом с водителем сел Сафарыч с ружьем, собираясь застрелить по дороге зайца на шурпу.
Зайцы не заставили себя долго ждать. Первый появился километра через два. Он был небольшой и уже начал белеть. Руслан остановил машину и Сафарыч начал яростную борьбу с дверцей, пытаясь ее открыть. Это ему долго не удавалось, а заяц все спокойно сидел шагах в пятнадцати от машины на обочине. Наконец Сафарыч допер, как открывается дверь, вывалился из машины и застрелил зайца. Я тогда подумал, что на кошек на помойке охотиться сложнее. Столь глупое поведение зайца было непонятно.
Следующий заяц показался через несколько минут. Машина снова остановилась. Заяц спокойно сидел шагах в десяти от машины. Стрелок вылез на этот раз гораздо быстрее, но усердное обмывание первого зайца сильно на нем сказалось. Грохнуло два выстрела, полетели искры и ошметки газеты, которой пыжевалось ружье, на минуту все заволокло дымом. Когда дым немного развеялся, мы увидели, что заяц, опустив вперед уши, как рога, идет прямо на Сафарыча. Он не был даже ранен (дробь на таком близком расстоянии идет кучно), а только страшно напуган. Охотник в это время боролся с ружьем, тщетно пытаясь вытащить из ствола раздутую бумажную гильзу. На некоторое время все оторопели. Первым оправился заяц и шуранул в кусты, потом все дружно заржали.
Последующих два зайца были немного умнее, а охотник гораздо пьянее, поэтому они невредимыми скрылись под гром выстрелов в кустах.
Собираясь на эту рыбалку, я волновался и все пытался расспросить, как и на что мы будем ловить хариуса. Мне объяснили, что нужна самая простая удочка, а наживка найдется по месту.
К реке мы подъехали за полночь. Переехав низкий бревенчатый мост остановились на ночевку. Спали прямо в машине. Сил по другому оборудовать ночлег не оставалось.
Утром я встал раньше всех. Морозец был довольно ощутимый. Только начинало светать. Я сразу побежал к реке. Вид ее меня разочаровал. Речка была очень небольшая и неглубокая. Берега поросли пихтой. Мох с кончиков сухих веток пихт свисал до земли длинными космами. Я перешел низкий бревенчатый мост, перебрался через наледь и стал выбирать ручейников в изобилии копошившихся среди мусора на дне. От этого занятия меня оторвали крики товарищей, которые собрались завтракать.
После завтрака Сафарыч стал показывать мне, как готовится наживка для хариуса. Он сунул руку в штаны и с хрустом поскреб там, выудив несколько курчавых лобковых волос. Затем собрал их в пучок, перегнул вдвое, и волосиной же ловко привязал к крючку. Вот, это мухорок, подмигивая, сказал он. Наживка эта у всех всегда с собой.
Саша осмотрел мою удочку, остался недоволен крючком, и выдал мне мухорк собственного производства. Его мухорок был выполнен не из лобкового волоса, а представлял собой более цивилизованное изделие. Это была маленькая круглая свинцовая мормышка на довольно крупном крючке с длинным цевьем. На сгибе крючка была намотана желтая шерстяная нитка. Подготовив снасти, мы под предводительством Александра пошли ловить рыбу, а Сафарыч остался варить кетовую икру для наживки. Дело это очень тонкое. Недоваренная икра на крючке не держится, а переваренная тверда, как камень.
Ловить пытались в проводку, проводя ручейника и мухорка возле дна. Клева не было совершенно, и Александр предложил пройти вверх по реке. Река в этом месте делала крутой поворот, и я решил срезать дорогу и выйти впереди всех. Я еще не знал местной тайги… сначала я продирался сквозь малинник, затем лез через поваленные деревья, обходил болотца, и под конец забрался в такой бурелом, что дальше уже не знал как вообще из него выбраться. За поворот реки я выбрался часа через два с разбитым коленом, грязный и усталый. Товарищей моих там уже не было. Через несколько минут я услышал крик Александра, который звал меня. Когда я к нему добрался, он обрадовал меня утверждением, что хариуса в реке нет. Мы опоздали. Он уже скатился ниже. Нужно собираться и ехать километров на пятьдесят вниз по реке.
Обратный путь я проделал по берегу реки гораздо быстрее и успешнее. Возле моста стоял Сафарыч и ловил в проводку. На поясе у него был привязан огромный полипропиленовый мешок, конец которого полоскался в воде, из чего я сделал заключение, что он-то хариуса поймал. Сафарыч — крикнул я – дай хоть в глаза ему глянуть! Сафарыч вылез на берег, долго шарился в мешке и затем протянул мне серенькую рыбку, размером с мизинец. Моему разочарованию не было предела…
И вот УАЗик воя всеми шестеренками гребется по серпантину разбитейшей дороги на перевал. Пейзажи открываются изумительные. Но я забыл фотоаппарат, и меня гложет досада. Горы несколько похожи на Карпаты, но сходство очень отдаленное. Руслан резко тормозит и выскакивает с ружьем из машины. Он заметил рябчика на дереве, который при виде машины сразу слетел вниз и скрылся в сплошном буреломе. Руслан, крадучись по кошачьи скрывается в тайге, а я недоумеваю, что он там может найти. Но через минуту звучит выстрел и вскоре он появляется с рябчиком.
Дальше на много километров пошли сплошные гари, где мы не увидели ничего живого. Саша рассказал, как в прошлом году видел на этом месте медведя. Дорога стала совсем ужасной, и вскоре мы увидели заброшенное зимовье и японский микроавтобус рядом с ним. На звук нашей машины из зимовья вылез мужичок, который посоветовал нам дальше не ехать, а бросить машину тут и идти пешком. Мы так и поступили. И правильно сделали. Через полкилометра дороги не стало совсем. Вернее она была, но назвать это дорогой язык не поворачивался. Просто когда-то здесь прошел мощный трелевщик. Разворошил болота, повалил деревья, продрал кустарники.
Вокруг было настоящее царство мхов, свисающих длиннейшими прядями с ветвей деревьев. Это кабарожий мох. Им питается кабарга. Маленький олень размером с зайцы и клыками, как у кабана.
Река открылась неожиданно. В этом месте она была гораздо полноводнее. Слышался гул недалекого переката. После тяжелой дороги все кинулись пить из реки. Вкус воды бал превосходен. От свежести воздуха кружилась голова. Рыбачить все пошли вниз по течению, а я, взявши немного вареной икры у Сафарыча, пошел один вверх. Вскоре я подошел к месту впадения небольшого ручья и решил попробовать рыбачить на икру. После заброса поплавок сразу скрылся под водой. Я подумал, что поставил очень большую глубину и крючок зацепился за дно. Но потянувши леску, я почувствовал значительное сопротивление, и вскоре первый хариус сверкнул обрывком пламени в лучах яркого осеннего солнца.
Вид дальневосточного хариуса непередаваем словами. Его тело горит всеми цветами радуги, а высоченный спинной плавник напоминает крыло диковинной бабочки. Пахнет от него слегка огурцом, но гораздо слабее, чем от корюшки. При всей своей попугайской раскраске он совершенно не заметен в воде. Только быструю тень можно заметить, кода подтягиваешь его к себе на леске. Хариус очень боится человека, стоящего на берегу, но совершенно не боится стоящего в воде. Хариусы подплывают к самым ногам и даже клюют сапоги.
Я зашел в воду и стал понемногу шевелить камни, пуская муть. Хариус брал почти с каждой проводки, но было много сходов. Первый восторг прошел, удовольствие стало превращаться в работу. Все сильнее резала плечо кана с рыбой. Короткий осенний день близился к концу. Я собрался было уже сворачиваться, как вдруг сильнейший рывок чуть не вырвал у меня удилище из рук. Это не хариус!
Не смотря на довольно приличный опыт вываживания, я не смог одолеть сопротивления рыбы, и борьба кончилась не в мою пользу. Это был ленок. Я даже один раз его увидел на поверхности, но он сошел метрах в полутора, обдав меня брызгами ледяной воды.
Следующий взял через две проводки и результат борьбы с ним был тот же. Подводил крючок четвертого номера. Затем я таки выудил двух небольших леночков. Держать ленка в руках труднее, чем хариуса, так как он более скользкий. Ленок тоже поразительно красив.
Его тело покрыто темными пятнами, как у леопарда, и горит всеми красками заката, которые случаются, когда вечернее солнце проглядывает сквозь грозовые тучи. Жаль, что показать эту красоту дома невозможно. Как только вынешь их из воды, ленок и хариус на глазах начинают блекнуть и терять свой радужный окрас.
Увлекшись, я не сразу услышал крики зовущих меня товарищей. Спустившись к ним, я с удивлением увидал, что по улову нахожусь на втором месте после Александра. Быстро вечерело. Сафарыч хотел остаться ночевать на берегу, а ночью ловить на мышь, его отговорили с трудом, и все вместе пошли ночевать в зимовье. В зимовье уже пылала печь, растопленная компанией, приехавшей сюда до нас. Успехи на рыбалке у них были скромнее наших. Мы сварили шурпу из зайца и завалились спать. В зимовье спалось чудно. Со сном в машине не сравнить.
Утром мы снова направились на рыбалку. Я пошел на прежнее место. Рыба клевала гораздо хуже. Камни уже все обкатались под ногами добела, совершенно невозможно было поднять муть. Часа через два ко мне подошел Руслан. Мы стали рядом. Он ловил на ручейника, а я на икру. Поклевки у него были вдвое чаще. Ручейник у него был не такой как у меня, а очень крупный и желтого цвета. Оказалось, что ловить такого ручейника нужно не в речном мусоре, а под камнями. Подкаменный гораздо крупнее и ярче.
Клев через час ослабел совсем, и мы подались искать других мест. Я довольно быстро шел вверх по течению. Мне очень хотелось посмотреть реку, и я даже совсем пропустил очень соблазнительный перекат с омутком, находившейся чуть в верх по течению. Как потом оказалось очень зря. Его занял идущий следом за мной Александр и опять обловил всех. И хариус у него был самый крупный. Я же шел все дальше и дальше. Особо подходящих мест было немного. Хариус попадался редко.
Джаур – нерестовая река. Кета уже отметала икру. Кое-где она валялась дохлая на берегу, а один раз я увидал даже живую, правда совсем черную и с отгнившим хвостом. Через пару километров весь берег был затоптан медвежьими следами.
Я не стал искать встречи с медведями, повернул назад и стал пробовать ловить ленка в проводку с дальним отпуском на короеда. Поклевок не было совсем, и я потихоньку вернулся к остальным. Уехать решили пораньше, чтобы засветло проехать болотистую часть дороги.
